— Ты как?

— До сих пор не знаю, как они вспыхнули. — Черная Корова растерянно посмотрела на собственные руки. — Я потянулась за Забувайком. Без него плохо.

Как вы держите все помнить?

Девочка беспомощно улыбнулась. Бекир не нашел ответа. Боль по потерянному — вот что стоит забвение, но кем он будет без этой боли? Как бы он ни страдал из-за разлуки с Ма и гибель Ак-Шеих, он бы не смог их забыть.

Руку бы отдал, чтобы держать в памяти каждый уголок дома, каждую мельчайшую морщинку на лице матери. А еще каждый выстрел из ружей Старших Братьев.

Ненависть и любовь — вот что дает силы двигаться дальше.

— Сможешь помочь? — Бекир показал на дверь, с которой мучались мужчины.

— Они намного крепче пластиковых, — с сомнением сказала Черная

Корова, но уже через мгновение на ее лице появилось знакомое выражение. Пусть она страдала из-за невозможности забыться, но до сих пор оставалась той же неудачной жертвой, которая просто не верит, что есть обстоятельства сильнее ее.

Мужчины расступились, когда дети подошли. На лицах читался благоговейный трепет. Болбочан освободил пространство перед дверью и поднял лампу.

Черная Корова потерла ладони. Бекир увидел, как задрожали ее пальцы. Губы девочки побелели. Она вытянула руки перед собой, словно сжимая воздух, и от напряжения заскрипела зубами. Забувайко засуетился на плече в Ниязе. Если бы у него был голос, то скулил бы. Но ничего не вышло. Руки Черной Коровы остались бледными. Она несколько раз ими встряхнула, пытаясь заставить работать, но пламя не появилось.

— Гнилое мясо! Да эта дверь какая-то очарованная! — взорвался Шипохвост.

Сейдамет снова ударил в вентиль. И как в ответ загудел двигатель.

— Это лифт. Он спускается, — сказал Ниязи.

— Эй, ну-ка, ну-ка! Мы должны высадить эту проклятую дверь! — закричал

Болбочан. — Если лифт может спуститься, то сможет и подняться. Скоро здоровили Кемаля-Шейха будут здесь.

Черная Корова стиснула зубы и снова выбросила вперед руки, и снова результата не было. Никакого проклятого огонька, Бекир бессильно застонал. Их прижали к стене без всякого шанса на побег и спасение. Мужчины с новой силой застучали в дверь, рискуя оторвать балкон и сбросить всех вниз. Но это было равносильно стремлению Черной Коровы добыть огонь.

— Тихо! — приказал Болбочан. После недолгого молчания механизмов лифт снова заработал. Внизу заревели тулпары и что-то закричал шаман. Ни у кого не было сомнений: на этот раз идут за ними. Детей оттеснили поближе к двери. Во главе обороны встал Болбочан, его спину прикрыл Сейдамет. Балкон был слишком узким для более широкой линии обороны. Бей армейцев осторожно прикрыл решеткой разрушенный пол балкона и оскалился. Бекир вспомнил последние слова Кемаля-шейха: Ты еще заплатишь за свою измену. Дешт любит честных», и сжал кулаки.

Первой в дверь лифта продвинулась огромная голова собачьего. Из острых клыков стекала слюна, в глазах пылала ярость, он хотел завершить то, что начал внизу. Из-за его плеч выглянул тулпароголовый. На серо-зеленой коже краснели порезы. Он оклигал и был готов к бою. Собакорилый прыгнул и нанес удар острыми когтями. Рука Болбочана, которую он вытянул для защиты, безвольно повисла. Лицо Сейдамета залило кровь, он присел в отчаянной попытке попасть коротким лезвием в ногу собачьего. Другие продолжали хлопать в дверь. И в безумии криков и стука Бекир услышал едва уловимые ответные удары. Кто-то извне их нашел. Бекир не был уверен, но подбежал к двери, проталкиваясь между мужчинами, и изо всех сил закричал:

— Мы здесь! Помоги!

Дверь потряс еще один удар с той стороны. Мужчины его тоже услышали и отошли. Бекиру показалось, что он увидел свет в тонкую щель косяка. В этот момент балкон заскрипел и земля ушла из-под ног. Болбочан отпрыгнул назад, подминая Сейдамета. За ним потянулся собачий и попал в ловушку, подготовленную армейцами. Нога огромного чудовища застряла в дыре в полу.

Бекир услышал хруст кости. Тулпарообразный наскочил на спину приспешника, и крепление балкона в том месте наконец не выдержали. Болты со свистом начали вылетать из стен. Балкон пошатнулся и поплыл. Но Бекир не успел рассмотреть, что произошло с бурмилами Кемаля-шейха. Дверь наконец поддалась. Чьи-то руки подхватили детей и вытащили на воздух. За ними выпрыгнули другие мужчины. Из темной пропасти за их спинами раздались крики. Бекир услышал, как с грохотом обрушились древние металлические конструкции, и отступил еще на шаг от выхода, словно его могло затащить к пропасти. Перед глазами прыгали пятна.

Дешт ослепил. Он никогда не думал, что на поверхности бывает так много света. В небе закричал кхартал, Бекир коснулся раскаленной земли и только тогда поверил, что они спаслись.

— Схвати меня, Шейтан, за бороду, — раздался знакомый голос. — Это Бекир. Не жизнь, а чистая для тебя американка. Ты снова мне виноват, птичка моя. -

Возле него стоял их спаситель Саша Бедный.

Талавир. В пещере Албасты

— Ты пришла с тем, кого я должен убить? — одновременно повторили слова

Албасты два десятка девушек. Луна удвоила их голоса. Огромная женщина умела то же, что и Амага — пользоваться чужими телами. Талавира передернуло. Он смотрел в пустые глаза детей, и ему хотелось свернуть в бараний рог обоих ведьм. — Мы так не договаривались, — прошептал он Амаге. — Я привел тебе двух духов. Одна из них — Амага. И она сказала, что ты знаешь, как найти Золотую

Колыбель.

Волошин бешено закрутил глазами. Девушки испуганно замерли, словно маленькие степные суслики.

— А? — Албасты подняла голову и прислушалась. Утыканная острыми зубами челюсть отвисла, с нижней губы спустилась розовая струйка слюны.

Переваливаясь с боку на бок, Албасты слезла со своего сада, оперлась на руки и подползла к Талавиру. В нос ему ударил вонь. Щеки Талавира поцарапали кости, вплетенные в длинные волосы. Албасты склонила голову ниже и принюхалась, словно животное, пытающееся понять, что за существо перед ним. «Нужно очень хотеть детей, чтобы лечь с ней к постели», — подумал Талавир, вспоминая рассказы из Ак-Шеих.

На запястье Албасты чернела такая же татуировка, как